— Перемещение военной базы с территории памятника, освобождение его для науки, для народа, мне кажется, однозначно положительная новость.  К сожалению, есть люди, далекие от археологии, которым почему-то не нравятся хорошие новости.  Одна из главных претензий к нам: «Вы используете технику». Разумеется, мы используем технику. Здесь неровная территория — балки, возвышения. Когда строили военные объекты, рельеф нивелировали — где-то подсыпали землю, где-то снимали, рыли котлованы под здания. Поэтому хорошо сохранившийся культурный слой залегает ниже современного уровня.

— Мы сами не ожидали, но сохранился — участками, пятнами. И меня очень радует, что мы хорошо взаимодействуем с нашими заказчиками, с военными, строителями. Они понимают важность наших работ, всячески помогают. Надо отдать должное фонду «Моя история», инициатору создания этого кластера, он всесторонне помогает.

— В основном за стенами города хоронили — там располагались некрополи, склепы, колумбарии и уникальные объекты, которых не находили раньше. Например, археологи знают, что, если захоранивали по обряду трупосожжения, то должно быть место сожжения — крематорий, и вот теперь мы его нашли. Обширные некрополи существовали здесь и в римское время.  Появилось христианство, стало возможным захоранивание в городе возле храмов, и часть территории за городской стеной превратилась в производственную. Мы видим печи для обжига извести и керамики, бассейны, колодцы. В Средние века зоны производства расширяются, туда переносят производства, которые опасно держать в городе.

— Мы ведем раскопки быстро. Как говорят археологи, от «науки» «новостройка» отличается только тем, что в ней нет времени помедитировать на борту раскопа. Мы хорошо знаем, что объект должен быть сдан в 1-м квартале 2024 года, то есть, времени у нас очень мало.  Значит, мы должны напряженно работать и не останавливаемся даже сейчас. Археологам комфортнее работать в летних теплых условиях, но раскопки продолжаются и зимой.